За ним встала девочка.

— Возьмите! — закричала Черная Корова и подала Талавиру большой согнутый полумесяцем нож.

Одним ударом Талавир перерубил корни. Из обрубки полилась темная густая жидкость. Штанина на ноге мальчика была разодрана. Кожу заливала кровь. Черная

Корова и Ниязи оттащили его подальше от огня и трещины. Их окружили закутанные и куда-то увели. За спиной Талавира затрещало. Сторона юрты начала заваливаться.

Опорные шесты зашатались.

— Там дочери Тети Вальки! — всхлипнула одна из закутанных.

У юрты стояла ведьма. Она походила на огромную глиняную статую. В глазах застыл ужас, а оба роты открылись. Из нижнего выполз длинный синий язык. Она смотрела на вход и не могла сдвинуться с места.

Над головой Талавира просвистел жгут и больно ударил по спине. Запинало прогнулось. Одна из опорных шест начала падать в сторону Тети Вальки. Если не удержать стены, крыша рухнет в трещину и похоронит всех, кто остался внутри. Талавир подпрыгнул, схватился за край веревки и потащил на себя.

Ладони запекли.

— Держи! Держи, кому говорю! — закричал он ведьме.

Тетя Валька испуганно обернулась, перехватила его взгляд и словно очнулась. Выпрямила большую руку и поймала другую веревку. Их двоих было мало, чтобы сдержать юрту от падения.

«Убегай, идиот! — его мыслями заговорил манкур. — Это только чудовища. Им будет лучше, если погибнут». На мгновение Талавир даже хотел послушаться.

Из темноты выскочил иглоголовый. Остановился и уставился на пожар.

— Аслан! — прохрипел Талавир. Дым забивал лёгкие. — Сюда!

Внук Азиза-бабы замотал головой. Наконец увидел Талавира.

Талавир уже не мог кричать, но ярость в его глазах заставила Аслана преодолеть страх. Полномочный передал ему веревку, сорвал с пояса ведьмы боклагу с водой и полил себе на голову. У Аслана от удивления отвисла челюсть от такого наглого обращения с драгоценной жидкостью. Он не успел среагировать, когда Талавир так поступил и с его водой, закрыл лицо рукой и бросился в юрту. Манкур, как бесконечная мигрень, приказывал возвращаться: «Они уроды.

Такие же, каких ты убивал в Шейх-Эле. Они уже мертвы, и ты умрешь! Талавир точно не знал, кому именно принадлежали эти мысли: Белокуну или ему.

За дымом и слезами ничего не было видно. Горело повсюду, но тындик

круглая дуга, держащая крышу, оставалась целой. Снаружи купол тянули Тетя

Валько и Аслан. Талавир обошел трещину.

— Нев! — наконец послышалось от стены.

Талавир бросился на звук, почувствовал запах жареного мяса и тихое мяуканье из-под ковра. Сюда огонь еще не получил. Талавир откинул тяжелое покрытие и увидел трех женщин, обнявшихся вокруг корзины. Их лица были открыты.

Даже сквозь дым Талавир увидел зашитые глаза и рты.

— Я пришел вас забрать. Пойдем.

Сестры повернули головы на звук. И Талавир впервые осознал задачу.

он должен был вытащить из пламени трех взрослых женщин с зашитыми глазами — еще и так, чтобы не повредить отвратительному коту. Юрта завизжала, как человек в предсмертной агонии. Талавир оглянулся и увидел подравшийся из трещины побег.

— Я тебе так понравился, что даже огонь не берет? — прошипел Талавир и потянул одну из сестер за руку.

Тындик лопнул. Юрта открылась, как бутон, и распалась на две части.

Талавир обнял трех сестер за плечи и бросился в другую сторону. На голову что-то посыпалось. Балка больно ударила по шее, за шиворот упали горячие жарки. Ноги запутались в матерчатой стене. Их объяло запинало, и они рухнули на пол. Все попытки вылезти из кокона только спутывали руки. Кот выпустил когти и неистово мяукал. И когда Талавир подумал, что им суждено было сгореть заживо, почувствовал, что их тянут. Через мгновение увидел лицо Тети Вальки. Она осторожно, как ребенка, вытащила кота, которого держал Талавир, потом подняла дочерей. Талавир сел.

Сестры были целыми и даже не обожжены.

В горле дерло. Манкур вибрировал. Ладони пекли, а тело налилось свинцом.

К нему приблизилось большое круглое лицо Тети Вальки. В свете пламени

казалось, что это луна вышла из-за туч. Ручки пота, закрашенные кной, напоминали кровавые потеки. Там, где кожа избавилась от цвета, виднелись красные язвы и готовые лопнуть пузыри. Ведьма тяжело дышала. Подбородки тряслись, а из второго рта стекала слюна. Она взглянула на дочерей, потом на мужчину и наконец разжала губы:

— Она приказала мне испортить лицо Рябова, чтобы ты не увидел. У вас то же лицо. Его лицо. Дерево отведало твою кровь и не хочет, чтобы ты туда вошел. Дерево охраняет дом. Азиз-баба уже пошел его успокоить,

Тетя Валька громко вдохнула и посмотрела в сторону площади, откуда доносился треск и шум, словно по улице двигалось большое неуклюжее чудовище. Талавиру показалось, что он слышит плаксивый голос Геры Серова и стук великого тесака. Если кто-то и мог остановить бешеное дерево, то это великан Кебап.

— Чье лицо? Кого вы прячете в доме?

Тетя Валька склонилась еще ниже, верхний рот оказался наравне с манкуром. Талавир уже подумал, что она, как и Гуль, попытается его выгрызть. Но ведьма только громко и отчетливо, словно в слуховую трубу, проговорила:

— Завтра его отдадут джадалу. Все уже запланировано. Торопитесь.

Длинная слюна сползла с толстой губы. Талавир посмотрел на второй рот. Он тоже шевелился.

— Беги, иначе погибнешь, как Рябов. Не ходи в дом. — Ведьма поднялась и показала на нижний рот, словно пытаясь сказать, что он говорил правду.

Потом кивнула и унесла дочерей.

Юрта почти догорела. Двор опустел, побеги замерли на дне трещины, а звуки переместились дальше. Талавиру показалось, что он на время отключался.

Во дворе завертелся миниатюрный смерч, затягивая мелкую черную грязь.

Ветер бросил ему в лицо пригоршню песка. На груде угля разгорелся и снова погас маленький огонек. Талавир прикрыл глаза. Его заставило прийти в себя толкание в плечо.

Над ним снова кто-то склонился. Талавир с удивлением узнал Ма. Ветер бросил

ей в затылок обгорелый кусок, но врач даже не заметила.

— Что здесь произошло? Где Бекир? Куда пошла Тетя

Валька? Где все?